Cвяточный кинематограф Российской Империи 1900–1910-х годов

История и контекст

Author

Арина Раннева

Abstract

Статья представляет собой попытку дать обзор дореволюционного святочного кинематографа как с точки зрения кинорепертуара, так и с точки зрения кинобыта – особенностей организации праздничных киносеансов и их восприятия зрителем. Исследование основано на текстах, собранных в декабрьских и январских выпусках дореволюционной кинопрессы: либретто и сценариях фильмов, приуроченных к празднованию Рождества, а также статьях, заметках и хронике организации раннего кинопроцесса. Основываясь на этих материалах, рождественский кинематограф можно рассматривать как квинтэссенцию всего дореволюционного кино и на примере одного жанра проследить основные этапы его развития. 

Keywords

святочный фильм; святочный рассказ; Рождество в кино; святки; кинематограф Российской Империи; дореволюционная кинопресса; дореволюционные кинотеатры.

К истории жанра

В январе 1908 года кинематографический журнал Сине-Фоно подвел итоги рождественских праздников в московских кинотеатрах:

В этом году наш «сиптон»-театр имел свою рождественскую неделю. […] Усилившаяся конкуренция, вследствие открывшихся хорошо оборудованных театров, заставила и прежних демонстраторов произвести коренную «чистку». Приобретены новые ленты, ремонтированы помещения. Как никогда волшебный фонарь, синематограф сделался самым модным и интересным подарком для детей, и на увеселительных вечерах он стал вытеснять другие виды развлечений.

И «во всех залах» Благородного Собрания и на «торжественных» гуляниях в городском манеже, в народных домах, на школьных и благотворительных вечерах – всюду белеет полотно синематографа (Б. п. 1908a).

Эта заметка – одна из первых публикаций в дореволюционной кинопрессе на тему Рождества – точно фиксирует не только стремительные успехи кинематографа в завоевании новой публики, но и четко наметившееся изменение городских традиций рождественского празднования, неотменной частью которого стало посещение кинотеатра.

В это же время на экране возникает особый жанр святочных фильмов: картин, приуроченных по времени выхода в прокат к празднованию Рождества, выпущенных под праздничными названиями или построенных на заимствованных из литературы типовых святочных мотивах праздничного чуда, семейного воссоединения, милосердия к ближнему. Большинство из них не сохранились до наших дней и судить о них мы можем по материалам, опубликованным в дореволюционной кинопрессе – коротким либретто, сценариям и рецензиям. В статье мы опираемся на тексты, собранные в декабрьских и январских номерах дореволюционных киножурналов с 1907 по 1917 год. Среди просмотренных нами журналов – Вестник кинематографии, Вестник кинематографов в Санкт-Петербурге, Вестник Эклер, Живой экран, Кине-журнал, Кинема, Кинемо, Кино (Рига), Кино (Светопись), Кинотеатр и жизнь, Новости граммофона, Проэктор, Синема-Пате, Сине-Фоно, Экран и сцена. Уже в первых выпусках, появившихся в Российской Империи в 1907 году, в разделах о новых лентах и кинопрограммах зимних номеров появляются либретто и упоминания рождественских картин. Значительное количество святочных лент в прокате и схожесть их сюжетов указывают на то, что к моменту появления кинопрессы в стране жанр вполне сформировался и был востребован зрителем.

До начала Первой мировой войны подавляющее большинство рождественских картин на экране были иностранного производства. При просмотре декабрьских и январских номеров киножурналов нами были собраны либретто как произведенных в Российской Империи, так и иностранных рождественских картин, вышедших с декабря 1907 по январь 1917 года. В отличие от снятых в Российской Империи фильмов, указанных в справочнике Художественные фильмы дореволюционной России Вениамина Вишневского, зарубежные фильмы, выходившие в прокат, не были собраны и систематизированы, и для большинства таких рождественских картин мы не обладаем точной фильмографической информацией. Как следует из собранных данных, с развитием кинематографа количество святочных фильмов в прокате значительно снижается: если в 1900-е годы на рождественский сезон приходится около пятнадцати картин, то зимой 1912-1913 года было найдено уже только шесть упоминаний святочных фильмов.

Только пятнадцать среди собранных фильмов были выпущены в России. Значительный перевес в пользу иностранных фильмов в рождественском прокате исчезает только после начала Первой мировой войны. Из пятнадцати святочных фильмов производства Российской Империи десять были выпущены после 1914 года, а количество упоминаний о прокате иностранных картин в это время сократилось до одной-двух в год. Безусловно, собранные данные не претендуют на доскональную точность: либретто далеко не всех фильмов попадали в разделы новых лент киножурналов, а один и тот же фильм мог демонстрироваться и указываться в программах под разными названиями. Тем не менее, приведенная статистика помогает представить, какое место в общем прокате занимали рождественские фильмы.

Несмотря на небольшую долю святочных картин относительно общего числа выпущенных фильмов, празднование Рождества оказывает влияние не только на кинопроизводство, но и на зрительское восприятие сеансов. В силу своей приуроченности к праздничному времени святочные фильмы неразрывно связаны со свойственными для него ритуалами и коннотациями. Для этого раннего кино-жанра кажется особенно актуальным введенное Юрием Цивьяном понятие «опережающей рецепции», согласно которому для раннего кино «интерпретирующий механизм нередко оказывается сильнее интерпретируемого текста», поэтому важную роль в его рецепции играют привходящие обстоятельства, такие как акустика, социум, архитектура кинозала и другие «компоненты внеэстетического ряда» (Цивьян 1991: 17). Следовательно, для понимания специфики дореволюционного святочного кинематографа важную роль играют не только сами сюжеты картин, но и свидетельства того, как они демонстрировались зрителю, сохранившиеся в хронике, статьях и заметках о праздничных киносеансах, а также в святочных рассказах и фельетонах, публиковавшихся в ранней кинопрессе. Собранные материалы позволяют не только составить представление о раннем рождественском кинематографе, но и проследить основные этапы развития кинопроцесса в дореволюционной России, как с точки зрения производства фильмов, так и с точки зрения зрительской рецепции киноизображения.

Рождественский кинематограф и народная культура

Сезон дореволюционного кинематографа – преимущественно зимний, а рождественские праздники – кульминация сезона, несмотря на то, что накануне и в сам день Рождества кинотеатры не работали. Согласно изменениям, внесенным в закон о публичных зрелищах в 1900 году и действовавших вплоть до революции, «всякие общенародные забавы и общественные увеселения, в том числе театральные представления, концерты, маскарады и разные зрелища» воспрещались в день праздника Рождества Христова и накануне двунадесятых праздников (Б. п. 1902: 591). Под эти ограничения попадал и кинематограф, поэтому 24, 25 декабря, а также в Крещенский сочельник 5 января киносеансы были запрещены. В конце 1900-х годов в хронике Сине-Фоно появляются сообщения о низких сборах и «полном затишье» в кинотеатрах с 6 декабря (день святителя Николая Чудотворца – тезоименитство императора Николая II) вплоть до открытия после Рождества (Б. п. 1909). Но после предпраздничного затишья, с 26 декабря, зрители особенно охотно посещали кинематографы, а организаторы сеансов традиционно делали успешные сборы.

К праздничному сезону театровладельцы старались подбирать интересные новинки, составлять качественные программы и завлекать зрителя дополнительными развлечениями. Герой рассказа К Рождеству, опубликованного в юмористическом приложении к Сине-Фоно в 1913 году, становится свидетелем киносъемок, на которых актриса случайно падает с лошади. В качестве утешения режиссер восторженно сообщает ей, что картина выйдет к Рождеству (Веде 1913), то есть в самое престижное время. Кроме того, согласно многочисленным сообщениям в кинопрессе, на 26 декабря и ближайшие к нему дни приходится большое число открытий новых кинотеатров (e.g. Б. п. 1913a): приурочив открытие к празднику и составив интересную программу картин, театровладельцы могли заявить о себе, обойти конкурентов и привлечь зрителей.

Рождественские киносеансы не ограничивались исключительно показом фильмов: к ним часто были приурочены елки, на которых зрители могли получить подарки, а в перерывах между сеансами для них устраивались всевозможные развлечения. Например, в декабре 1912 года ярославский кинотеатр «Волшебные грезы» помимо большой программы картин каждый день предлагал публике новые «аттракционные номера», состоящие из выступлений музыкальных комиков-эксцентриков, китайских фокусников и певца народных песен (Б. п. 1912а). Помимо балаганных «аттракционов», проводившихся и в обычное время, появляются сообщения о танцевальных вечерах и праздничных балах-маскарадах, устраивавшихся в кинотеатрах и часто оказывавшихся не менее прибыльными, чем сами кинематографические сеансы (Б. п. 1912b). В то же время кинематограф нередко выходил за пределы кинотеатров и использовался в качестве развлечения на праздничных вечерах, гуляниях и катках (Б. п. 1909a: 9).

Популярность святочного кинематографа восходит сразу к нескольким явлениям в массовой и в народной культуре. Во-первых, идея выпуска в прокат приуроченных к празднику фильмов отсылает к практике издания специальных рождественских номеров популярной прессы. Газеты и журналы таким образом удовлетворяли запрос аудитории на соответствующее календарному времени чтение. Как отмечает Елена Душечкина, этот запрос связан, с одной стороны, с «повышением престижа» рождественского праздника в конце XIX века, с другой стороны, – с расширением и демократизацией круга читателей: «Святки и другие народные календарные праздники не вышли еще полностью из быта и сознания этих людей. […] календарно-праздничный ритуал, постепенно уходя из жизни все еще помнящих его новых жителей города, порождал в них чувство неудовлетворенных праздничных ожиданий, что и стремилась компенсировать пресса» (Душечкина 1995: 198). Эти тенденции, повлиявшие на развитие традиции календарного рассказа, как кажется, актуальны и для праздничного кинематографа 1900-х годов. Городское население продолжает увеличиваться, и кинематограф, доступный для понимания любому зрителю, независимо от уровня грамотности, в гораздо большей степени, чем пресса, оказывается способен ответить на потребность в праздничном переживании, укорененную в народной традиции. Так, вслед за литературой на экране появлялись фильмы, приуроченные не только к Рождеству, но и к Пасхе.

Кинематограф на раннем этапе развития неоднократно сравнивался с явлениями народной культуры. Как указывают Роман Тименчик и Юрий Цивьян, «в Петербурге угасание балаганных гуляний в их наиболее традиционных формах совпало с расцветом массового “низового” кинематографа. В глазах той части культурной публики, которая испытывала ностальгию по “агонизирующему” балагану, кинематограф был суррогатом демократической эстетики гуляний» (Тименчик, Цивьян 1996: 59). Андрей Белый характеризовал кинематограф как «демократический театр будущего, балаган в благородном и высоком смысле этого слова», а первые фильмы, в свою очередь, сравнивал по содержанию с лубками, «также рассчитанными на низменные вкусы и инстинкты» (Бугаев 1907: 51). Ирина Гращенкова отмечает, что ранние картины действительно многое заимствуют у лубочной литературы, например: «изобразительно-словесное построение, простоту, доступность, наглядность, ограниченный объём, рассчитанный на одномоментное восприятие в течение ограниченного времени, заманчивые названия, броское оформление» (Гращенкова 2005: 170).

Народная культура играет важную роль и в восприятии святочных фильмов. Рождественские киносеансы можно сопоставить не только с праздничными выпусками массовой периодики, но и со святочной фольклорной традицией, например, с представлениями в вертепном кукольном театре. Как указывает Мария Давидова, в начале XX века вертепы уже значительно менее распространены: в 1910-х годах сохранились свидетельства только об отдельных спектаклях (Давидова 2002: 22). Однако память о специальных святочных представлениях, очевидно, еще сохранялась. Вертепный спектакль представлял собой не только религиозное явление. Помимо первой части, в которой разыгрывались библейские сюжеты о Рождестве и избиении вифлеемских младенцев, сопровождавшиеся пением кантов, спектакль включал также светскую часть. Она состояла из танцевальных и смеховых сцен, часто связанных с торговлей или брачными отношениями (там же: 34). По наблюдению Майи Кучерской, с традицией вертепного театра связан литературный жанр святочного рассказа: «Во-первых, аналогичен сам тип претворения праздничной реальности в искусство. […] Во-вторых, подобно школьной драме и вертепному театру святочный рассказ обращался к современнику: поэтому с такой легкостью в готовые рамки святочных сюжетов вставлялись остро современные картины» (Кучерская 1997: 25). Эти особенности также характерны и для киножанра святочного фильма, который, благодаря использованию визуального изображения, еще в большей степени, чем святочный рассказ, отсылает к рождественским театральным постановкам и вертепным представлениям.